О, мой бог.
не,
не так
О, МОЙ БОГ.
Какой же он тупой. Беспросветный, непроглядный тормоз. На вид ему, сколько?, лет семнадцать, даже блять Риз в его возрасте сообразительнее был. Клянусь, с каждым разом эти педики все хуже и хуже. Я кивала, уже и не пытаясь улыбаться, и слушала про то как тяжело ему писать эссе по Сэлинджеру. Бо-о-о-оже.
Я ебала в рот тебя.
Я ебала в рот Сэлинджера.
Я ебала в рот всю рожь и все пропасти.
Только отвали от меня. Где этот чертов Риз?
Я начала считать в уме тосты с арахисовой пастой, (я же упоминала, как ее люблю, да?) что бы как-то скоротать время. Клянусь всем что у меня есть (а что у меня есть, то?) это было гораздо более увлекательным занятием. Один тост. Второй. А вот я запихиваю арахис Ризу в пасть. А вот он опухает и задыхается. Красненький весь такой. Говорю же, увлекательно.

И это чудное видение прерывает его главный герой - рыцарь в ржавой хонде хер-знает-какого-цвета. Ну прям мужчина мечта, блять. - Проваливай. Б- брутальность. Я честно-честно пыталась сдержать смех до момента, пока дрыщонок не исчезнет из виду (как там его звали?). Но не смогла. Я прыснула практически сразу, как увидела фирменное угрожающее лицо Якобсона. Ох уж этот Якобсон с его мимикой.

Я фыркнула, но ничего не ответила на его "запрыгивай, дура" - была слишком довольна удачно проведенной операцией и трофейной баночкой пасты. Ути, моя хорошая.
Так, стоп. А как же повыебываться?
-Риз, еб твою мать - сказала я в своей обычной недовольной манере, когда мы эпичненько так стартанули с "места преступления". Мне кажется, его мамка в тюряге уже кончилась от икоты, ибо в большинстве случаев я обращаюсь к Якобсону не иначе как "ризебтвоюмать". ты там сортирку помягче выбирал что ли? Хули так долго? Я вскрыла пачку сигарет, достала одну и подожгла. А затем достала еще одну для себя, потому что первую отдала примерному водителю я-держу-руки-на-десять-и-два-часа, поэтому, сука, не могу сам себе сигарету достать. Ленивая задница. Разобравшись с потребностью в никотине, я продолжила мини-тираду: Клянусь, этот парень останется девственником навсегда.

---

Доехали мы достаточно быстро, рабочее время, хули, все нормальные люди в офисах. Я кинула банку (почему-то это было единственное, что я несла) на кухонную столешницу и поднялась наверх по лестнице. Я скоро. Пусть пока делом займется, хозяюшка. Надеюсь, он допрет до того чтобы сделать мне поесть.

Много усилий я не прилагала, что бы разыскать ванную и свои вещи, с чистым полотенцем было труднее, но я ориентировалась по запаху и, вроде, нашла подходящее. Скажу честно, моего дерьма в особняке Якобсонов было много. И я сейчас не только о мезких-женских-штучках. Уже лет восемь тут валяется моя зубная щетка, которую я так и не сменила, пара маек, штаны какие-то, да, черт, тут даже были мои трусы и тайная заначка с травкой. А я все равно живу в метро. Женская, мать ее, логика.

Смыв с себя остатки тюремного амбре, я почувствовала себя человеком. Наспех вытеревшись, я всунула свое мокрое бренное тело в ставшие тесноватыми джинсы (сколько лет они тут валяются?) и футболку. Грязные вещи остались лежать на полу, авось, кто-нибудь однажды их да подберет. Я спустилась обратно вниз и, прихватив пиво, уселась на стол, ожидая инструкций, предложений и завтрака.